Неточные совпадения
Потом Самгин ехал на извозчике в тюрьму; рядом с ним
сидел жандарм, а на козлах, лицом к нему, другой — широконосый, с маленькими глазками и усами в
стрелку. Ехали по тихим улицам, прохожие встречались редко, и Самгин подумал, что они очень неумело показывают жандармам, будто их не интересует человек, которого везут в тюрьму. Он был засорен словами полковника, чувствовал себя уставшим от удивления и механически думал...
В это время пришел один из
стрелков и стал рассказывать о том, что Дерсук (так всегда его звали)
сидит один у огня и поет песню.
На другой день вечером,
сидя у костра, я читал
стрелкам «Сказку о рыбаке и рыбке». Дерсу в это время что-то тесал топором. Он перестал работать, тихонько положил топор на землю и, не изменяя позы, не поворачивая головы, стал слушать. Когда я кончил сказку, Дерсу поднялся и сказал...
После ужина
стрелки легли спать, а мы с Дерсу долго
сидели у огня и обсуждали наше положение.
Напившись чаю,
стрелки легли спать, а я долго еще
сидел с Дерсу у огня и расспрашивал о чертях и о грозе со снегом. Он мне охотно отвечал.
Когда я возвращался назад, уже смеркалось. Вода в реке казалась черной, и на спокойной поверхности ее отражались пламя костра и мигающие на небе звезды. Около огня
сидели стрелки: один что-то рассказывал, другие смеялись.
Стрелки недолго
сидели у огня. Они рано легли спать, а мы остались вдвоем с Дерсу и просидели всю ночь. Я живо вспомнил реку Лефу, когда он впервые пришел к нам на бивак, и теперь опять, как и в тот раз, я смотрел на него и слушал его рассказы.
Как и всегда, сначала около огней было оживление, разговоры, смех и шутки. Потом все стало успокаиваться. После ужина
стрелки легли спать, а мы долго
сидели у огня, делились впечатлениями последних дней и строили планы на будущее. Вечер был удивительно тихий. Слышно было, как паслись кони; где-то в горах ухал филин, и несмолкаемым гомоном с болот доносилось кваканье лягушек.
Вечером
стрелки и казаки
сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
В сумерки пошел крупный дождь. Комары и мошки сразу куда-то исчезли. После ужина
стрелки легли спать, а мы с Дерсу долго еще
сидели у огня и разговаривали. Он рассказывал мне о жизни китайцев на Ното, рассказывал о том, как они его обидели — отобрали меха и ничего не заплатили.
В это время вальдшнепы очень смирны,
сидят крепко, подпускают охотника близко и долго выдерживают стойку собаки: очевидно, что тут бить их весьма нетрудно, особенно потому, что вальдшнепы в мокрую погоду, сами мокрые от дождя, на открытом месте летают тихо, как вороны: только очень плохой или слишком горячий охотник станет давать в них промахи. подумать, что такая простая, легкая стрельба не доставит удовольствия настоящему, опытному и, разумеется, искусному
стрелку, но такая охота редка, кратковременна, вообще малодобычлива, имеет особенный характер, и притом вальдшнеп такая завидная, дорогая добыча, что никогда не теряет своего высокого достоинства.
Я сознавал, что надо людей подбодрить как-нибудь.
Стрелки и казаки
сидели на веслах лицом к корме. Я воспользовался этим и, собрав все силы легких, крикнул...
Высадив его на одной из улиц слободы, тоже утопленной половодьем, я возвращаюсь ярмаркой на
Стрелку, зачаливаю лодку и,
сидя в ней, гляжу на слияние двух рек, на город, пароходы, небо.
Братья
сидели и молчали. Федор открыл свои часы и долго, очень долго глядел в них с напряженным вниманием, как будто хотел подметить движение
стрелки, и выражение его лица казалось Лаптеву странным.
На скамейке
сидит девушка в розовом платье, рядом молодой брюнет… Глаза у него большие, черные, как ночь, томные… Только как-то странно напущены верхние веки, отчего глаза кажутся будто двухэтажными… В них играет луч света, освещающий толстые, пухлые ярко-красные губы, с черными, как
стрелки, закрученными блестящими усиками.
Когда я проснулся, были уже сумерки. В юрте горел огонь. По одну сторону его вместе со мной были
стрелки и казаки, а по другую сторону
сидел сам хозяин дома, его жена и удэхеец Цазамбу.
У нас
сидел заблудившийся офицер-стрелок, застигнутый ночью и непогодою.
Граф Алексей Андреевич продолжал
сидеть за письменным столом, угрюмо устремив взгляд на двигавшуюся
стрелку стоявших на письменном столе часов.